Конец пути - Страница 18

— И ты прощай, правитель.

— Не-ет!!! — От костра в несколько больших прыжков примчался Любовод и повис на ведуне, обхватив его за плечи. — Нет, не убивай! Он нам судно даст! И самоцветов три сундука насыплет!

— Это за Урсулу, да? За Урсулу?

— Нет, не за нее! Не трогал ее никто! Она твоя рабыня, и без твоего ведома я ее никому тронуть не позволю!

— Ты смог меня победить, — поднявшись на ноги, начал отряхиваться мудрый Аркаим. — Это великий подвиг для смертного. Пожалуй, за такое я мог бы тебя и помиловать.

— Что?! — возмутился Середин, пытаясь вырваться из прочных объятий друга. — Да я тебя уже три раза победил! Дважды во дворце и один раз здесь!

— Ну первый раз это была случайность…

— Ничего себе случайность — топором по голове! Случайность — это то, что ты жив остался!

— А во второй раз и вовсе не ты, а мертвецы меня толпой задавили.

— Но это я догадался послать их на тебя! Я, а не ты!

— Ну хорошо, смертный, — поджал губы мудрый Аркаим. — Ты был неплох. Я прощаю тебя.

— Интересно, за что?

— Ты предал меня, чужеземец.

— Я тебе, что, холоп, чтобы предать?

— Ты забываешь, чужеземец, что по моей воле смолевники спасли твою никчемную жизнь, вынули из петли, привезли во дворец. По моей воле тебя исцелили, выкормили…

— И послали на убой, — добавил Олег. — Я сейчас заплачу. Тебе рассказать, мудрый Аркаим, как на самом деле все было? Ты вдруг узнал, что бог Итшахр проснулся. Почувствовал, услышал. И понял, что начинает сбываться пророчество о появлении двух чужаков, что перевернут ваши страны разрушат древний ваш уговор с богами и вернут Итшахру былое могущество. Чужаков у вас появляется мало, и когда кумаи увидели с небес, что сотники Раджафа захватили чужеземцев и намерены их казнить, ты понял, что это мы и есть. Те, о ком сказано в пророчестве. С нашей смертью все твои надежды рушились, а потому ты послал своих черносотенцев, спас нас от казни, привез во дворец и носился с нами, как с писаной торбой. А для проверки пророчества — истинные мы посланцы или нет — дал мне армию и кинул воевать против брата. И ради тебя, мудрый Аркаим, в благодарность за гостеприимство, я, живота своего не жалея, половину Каима на уши поставил и до самой столицы дошел. Так что нет у меня перед тобой долгов. Все, что мог, я для тебя сделал.

— Но потом ты привел врагов в мой дом! Ты предал меня!

— Я тебе в верности не клялся! Я пришел, чтобы спасти свою рабыню, которую ты мог убить, принести в жертву.

— Но не убил же! И я все равно спас тебя от петли.

— Ты сделал это ради собственной корысти.

— Какая разница? — пожал плечами правитель. — Но я все равно тебя спас. А ты меня предал. Разве твоя жизнь не стоила того, чтобы ты не стал приводить врагов к моему порогу?

— Коли на то пошло, мудрый Аркаим, то и у тебя есть передо мной долг, который ты не потрудился покрыть. Ведь это я принес первую жертву и разбудил бога Итшахра. Разве такой подарок не стоил спасения от петли? Любовод, да перестань же на мне висеть! В тебе весу, как в лошади, а я не деревянный.

— Да, теперь я это знаю. — Правитель перевел взгляд на рабыню с разноцветными глазами. — Ты продашь мне ее?

— Нет.

— Я дам тебе за нее тысячу самых красивых девушек Каима!

— Ты пока еще не его правитель, мудрый Аркаим.

— Это пока, — улыбнулся колдун. — Твой друг обещал помочь мне захватить столицу моего брата, вероломного Раджафа.

— И ты, я уверен, нам поможешь, — тут же подтвердил его слова купец. — Ведь за эту помощь мудрый Аркаим обещал насыпать нам три сундука самоцветов и дать судно с командой для возвращения домой!

— Любовод, а ты случ…

Купец, не дав ему договорить, качнулся вперед и в самое ухо коротко шепнул:

— Ксандр.

Олег так и застыл с раскрытым ртом. Он, конечно, помнил, что в Каиме в качестве заложника остался кормчий и что того не мешало бы освободить. Значит, каким-то образом туда нужно проникнуть. То, что здешний правитель намерен захватить столицу — это невероятное везение. Но то, что Любовод, купеческая душа, ухитрился вместо выражения радости срубить за нужное им всем нападение лишних три сундука и корабль с командой… Тут можно только молчать.

— Так ты поможешь мне в этом, чужеземец? — поинтересовался мудрый Аркаим.

— Тогда и мне сундук самоцветов, — выдохнул Середин.

— Ты же воин, ведун Олег, — удивился правитель. — Зачем тебе сокровища? Ты получишь славу!

— Славу на хлеб не намажешь, мудрый Аркаим, и шубы из нее не сошьешь.

— Разве дело воину думать о таких пустяках? Дело воина — сражаться. О прочем должен заботиться его повелитель.

— Да, мудрый Аркаим, — согласно кивнул Олег. — Мне уже не раз намекали, что быть свободным — не самое выгодное положение.

— И они были правы, чужеземец, — улыбнулся правитель. — Пожалуй, я обдумал твои слова. Ты разбудил бога Итшахра, ты сражался на мое благо, ты победил меня в честном и почти честном поединках, ты принес нам весть о будущем и привез в наши владения девушку с синим и зеленым глазами. Ты был спасен мною от смерти и исцелен, ты предал меня. Пожалуй, я не могу сказать точно, принес ты больше добра или вреда, чужеземец. Посему я готов забыть то, что случалось до сего дня. У меня более нет вражды к тебе, я готов вновь принять тебя на службу и награждать в согласии с деяниями твоими и щедростью, достойной законного правителя Каима.

— Только не говори, что в знак примирения мы должны пожать руки, мудрый Аркаим, — попросил Середин. — Глядя на свой щит, я подозреваю, что тот, кто ощутит твое рукопожатие, рискует лишиться всего предплечья.